85 глава
Михаил уверенной походкой возвращался из универа. Экзамен был благополучно «скинут» на четыре балла. О большем он и не мечтал. И теперь был абсолютно доволен собой.
- Поздравляю, братик! С успешным «погрызением» очередной науки!
- А то! Грызем помаленьку. А ты как? В школе хвостов не нахватала?
- Вроде пока мирно сосуществуем с училками. У нас только по физре –
мужик, остальные дамочки озабоченные.
- Почему озабоченные?
- Ну, у одних никак последний шанс не ловится, у других супруги неадекватные: то пьют, то гуляют… В общем, статистические проблемы у училок.
- Почему статистические?
- Да, я тут вычитала, что женщин в активном возрасте в России сейчас на 10 миллионов больше чем мужчин. Вот и не хватает всем не то, что нормальных, а даже простых, как валенок.
- Тебе рановато думать про такие проблемы.
- Когда я совсем вырасту, проблема еще вырастет. Мои ровесники повымирают нафиг. Одни без пива ни шагу, другие курят как паровозы Черепановых, третьи на траве сидят или на чем покруче.
- Да, действительно проблемы… И у нас, кстати, преподы в основном дамочки. Мужчины есть, но в основном «динозавры» древние.
- Это понятно, молодые с мозгами все в бизнесе. Там бабки рубят. Кстати, о бабках. Люди их разными способами добывают… Я вчера ночью не спала почти. Там у ювелирки такое шоу было. Компания одна, две девицы и парень, на машинке прикалывались над ментами по полной программе.
- Я тоже наблюдал. Но, по-моему, они не просто развлекались. А вынюхивали и прикидывали, как проворнее этот магазин подломить, мне так показалось.
- Кстати, одну девицу я, кажется, знаю. Она лет пять назад нашу школу закончила. Кличка у нее была в школе Натка-Фальш. Сейчас она под ЭМО косит. Вся в черном, с розовыми прядями на голове. И гольфы ярко-розовые с бриджами. Без слез не глянешь. В ушах по семь серег в ряд, на пузе какие-то иероглифы наколола. Я тут с ней столкнулась недавно у этого магазина. Она витрины с серебряными и золотыми кольцами очень внимательно изучала, я с улицы заметила. А двое потом подкатили на белой машине, и они уехали.
- Что-то они затевают…
Брат и сестра разошлись по комнатам. И сразу, как по команде, приклеились к своим компьютерам.
Как только Михаил подключил Интернет-соединение, в правом углу экрана активировалась Аська. Перекинувшись парой-тройкой фраз с знакомыми из своего списка контактов, Михаил свернул окно Аськи и открыл нужный ему сайт. Спустя минут пять заметил, что внизу мониторного экрана на панели замигало белым квадратиком еще какое-то сообщение. Он открыл его и прочитал: «Пользователь Фируза просит добавить ее в Ваш список контактов».
- Ничего себе?! Неужели у этих фей есть возможности забираться в современные технологии даже таким образом?
Михаил нажал «Ок». И тут же открылось диалоговое окошко.
- Привет, это действительно, я, Фируза. Тебе пора бы перестать удивляться нашим возможностям после того, как мы демонстрировали их и тебе, и твоим сестре и брату.
- Наверное, ты права. Но я все еще удивляюсь.
- Кстати, о том ночном происшествии. Тебя действительно заинтересовало оно?
- Еще как. Там троица из машины затевает что-то, по-моему, нехорошее относительно магазина драгоценностей. Узнать бы их планы.
- И только-то?
- Ну, хотя бы для начала. Из окна я их только видел, и то не четко, но услышать ничего не мог. Далеко была машина. А "жучки" понаставить нереально. И прав таких нет, и возможностей.
- Про возможности – не вопрос. Ты все услышишь и без жучков. Я помогу. А вот насчет прав… Ты ведь с какой целью хочешь узнать планы этой компании?
- Ну, не из любопытства же.
- Я так и думала. Значит, цель у тебя достаточно благородная. И можешь не сомневаться и действовать.
- А…,- Михаил сделал паузу и машинально нажал «Отправить», - и недописанная строка улетела к Фирузе.
- Что-то еще тебя смущает?
- Хотелось бы сестру привлечь, раз уж она в курсе всех наших сказочно-реальных тайн. Это возможно?
- Само собой, я сейчас и ей отправлю сообщение в ICQ…
Спустя минут 20-30 старенькая белая AUDI-100 отъехала и быстро скрылась за углом. Потеряв всяческий интерес к происходящему у ювелирного магазина, Михаил снова стал читать реферат. Но сосредоточиться на учебе окончательно все же не получилось…
Ночь, медленно наступая, стала обволакивать улицу, затемнять дома-великаны, превращая их в огромные фантастические тени. Зажглись уличные фонари. Из магазина вышли последние работники. Активно мигнули глазки сигнализации над входной дверью.
Прошло еще часа полтора. Михаила привлек негромкий шум шуршащих шин. Та же белая AUDI ехала мимо светящихся витрин ювелирки. Потом раздался звонкий стук. Будто камешек бросили в витрину. AUDI свернула в арку, между домами, замерла в темноте. Сигнализация в магазине сработала сразу и громко.
Минуты через 3-4 улицу огласил противно-тревожный звук милицейской сирены. УАЗик влетел на улицу и встал, как вкопанный, перед входом «Галереи Самоцветов». Дверь открыли, сигнализацию вырубили. Сотрудники вневедомственной охраны внимательно осмотрелись. Походили внутри магазина и снаружи, вдоль витрин. Сделали несколько звонков по мобильным телефонам. Связались с кем-то по рации. Сели в машину и укатили восвояси. Потом все снова стихло.
Еще через два часа Михаил внезапно проснулся и снова услышал звуки за окном в той же последовательности. Сначала осторожные шаги, потом звук от брошенного в витрину камня, стук закрывающейся дверцы машины, удаляющееся шуршание шин, вой сигнализации в магазине. Через минут 5-6 шум подъезжающей машины с милицейской сиреной. Суета, разговоры, щедро приправленные непечатными словами, будто поперхнувшиеся голоса из милицейской рации.
После «второй серии» у магазина, которую Михаил в мыслях уже окрестил «Проверка нервов», сон у него окончательно пропал. Интуиция подсказывала, что ночные происшествия у магазина с драгоценностями будут иметь продолжение. Да и учеба теперь в голову совершенно не шла. К тому же до экзамена было еще двое суток. Найдя нужный CD, Михаил уселся на свое любимое крутящееся кресло перед монитором компа и стал смотреть пятый сезон сериала LOST.
Еще через часа два, уже под утро, Михаил констатировал, что предчувствие его было верным…
Тревожные, быстро меняющиеся события на таинственном острове захватили его внимание. От жк-экрана он отвлекся лишь тогда, когда под окнами снова завыла милицейская сирена. Вырубив сериал, нажав «паузу», Михаил подъехал на кресле к приоткрытому окну и замер за полупрозрачной занавеской.
"Ну, эти пареньки решили реально потрепать нервишки доблестным ментам,"- сказал сам себе Михаил. Не включая свет, стал наблюдать за ночным происшествием.
К УАЗику вневедомственной охраны присоединилась машина с дежурно-патрульной группой из отдела милиции. С автоматами наперевес два сержанта стали прочесывать прилежащие улицы. Заглянули и под арку, где совсем недавно стояла белая AUDI. Стали расспрашивать высунувшихся на балконы разбуженных пенсионеров.
- Да, успокойте Вы свою собачку! Не слышно же ничего! И людей уже всех перебудили, – просил нетерпеливо и еще вежливо милиционер вышедшую на шум седовласую даму. Ее рыжий пекинес, размахивая пышным светлым хвостом, взахлеб лаял на собравшихся людей в форме, выпучив круглые глаза и прыгая на месте, как заводная игрушка.
- Чапик, Чапик, успокойся, пупсик мой! - Ласково прикрикнула на заливающуюся собаченцию старушка, - а вы меня не стыдите, молодой человек, - парировала старушка,- это ваша сигнализация и сирены перебудили весь квартал. Ну, ладно, у меня бессонница. А у людей детки малые, другим завтра на работу с утра. Устроили тут ночное шоу!
- Мы, дамочка, обязаны выезжать в любое время, если сигнализация срабатывает. Это наша работа. Лучше толком расскажите, если что-то заметили у витрин этого магазина. Может кто-то нарочно витрину камнями кидал?
- Никого я не видела. Никто камнями не кидал, вроде бы. Только машина какая-то белая тут несколько раз проезжала тихо так.
- А какой марки машина, не заметили?
- Иностранная, наверное. Я в марках-то не разбираюсь…
83 глава - Ну, ладно, с этой историей все ясно, поженятся, и Лизка все вспомнит, и заживут себе счастливо, детей наплодят, - Михаил сказал сестре, как бы подводя итог.
- Слушай, Миш, а все же интересно было нам с тобой побывать в прошлом, проследить эту судьбу людей, которые, может быть, жили тогда в далекой сибирской деревушке. А может быть, и не жили…
- Развлеклись, и хватит, домой пора, у меня дел вагон, сессия летняя начинается.
- Ну, мы же не только развлекались, а помогли, чем смогли. Хотя ты прав, домой нам давно пора. Тем более, у меня каникулы начались. С подругами на Волгу поедем, на песочке поваляемся, позагораем…
- Да, на песочке бы и я пожарился, да экзамены. Ты, кстати, помнишь, как надо фею эту вызывать, чтобы назад нас вернула?
- Ну, в общих чертах помню, конечно,- замялась Людмила, - а если честно, то сказка эта меня так увлекла, что из головы вся другая инфа как-то выскочила.
В этот момент в кармане у Михаила заверещал мобильник: «Тын-дынь, тын-дынь, ты что не слышишь? СМСка прилетела». Михаил открыл раскладушку и прочитал текст: «Привет, Это я, фея Фируза. Нет ничего проще. Ответьте на мою СМСку одной фразой – «Возвращаемся в июнь 2009 года», и все. До новых сказочных встреч!»
- Прикольно! – заглядывая на дисплей мобильника брата, констатировала Люда, - даже в наши современные технологии эта фея может влезть, надо же. Хочешь, не хочешь, поверишь, что чудеса есть наяву.
- Да уж. Кому сказать, не поверят. За психа примут, точно. Сказки, перемещения, участие в событиях прошлого. Наверное. Мы все же особенные, раз эта бригада фей выбрала нас для своих экспериментов, как думаешь?
- Я уж давно именно так думаю, только не говорила тебе, боясь, что как обычно обсмеешь, - ответила Люся, - ты, кстати, СМСку-то набирай с нужным текстом. Домой хочется до жути. Я очень есть хочу. Давай, чтобы мы сразу же у нашего гигантского холодильничка оказались. Там всякой вкуснятины полно.
Михаил быстро набрал нужный текст и нажал «Ок» для отправки. В тот же миг произошла белая вспышка света, и сильнейший поток ветра подхватил брата и сестру. Завертел и затянул в воронку будто смерч. Через несколько секунд путешественники плюхнулись на высокие стулья около стеклянной барной стойки на своей родной кухне городской квартиры.
- Ух, круто! Вот мы и дома! И хорошо, что не за городом, а тут, в городских «джунглях». Давно я не нюхал ароматов бензинчика…, - усмехнулся Михаил.
- Ура! Ура! Мы дома! - Людмила спрыгнула со стула и отправилась изучать чрево трехкамерного стального великана-холодильника, - отпразднуем благополучное возвращение!
Креманки тут же наполнились шариками цветного мороженного, которое сверху украсилось красными ягодами клубники и четвертинками ядер грецкого ореха. В длинные стаканы был налит сок, который тут же был выжат из огромных цитрусовых: апельсинов и грейпфрута. Ребята чокнулись соком и стали уплетать свое любимое вкуснейшее лакомство. Поболтав еще немного, разошлись по своим комнатам.
Михаил выбрал накопившуюся электронную почту, обзвонив друзей и подруг, погрузился в чтение реферата, необходимого для подготовки к экзамену. На уши, как обычно, нацепил наушники, где успевал одновременно слушать голоса недавнего Интервидения. Когда запел свою победную песенку о любви Александр Рыбак, Михаил отвлекся от монитора компьютера и посмотрел в окно.
Напротив их многоэтажки стояла точно такая же, но внизу был магазин под названием «Галерея Самоцветов».
Что-то привлекло внимание Михаила у этого магазина. Напротив стояла белая АУДИ, в которой сидело трое парней. Из своего окна второго этажа Михаил видел, что они о чем-то оживленно спорили и активно жестикулировали, показывая в сторону магазина. До закрытия оставалось минут 20-25. Народ выходил. Вот выпорхнула влюбленная парочка. Девушка со счастливым видом рассматривала на пальце только что подаренное любимым кольцо, которое, не утерпев, надела тут же у дверей «Галереи Самоцветов»…
... (читать подробнееe)
Вечерняя зорька была необычайно волшебна и хороша. Картина, а не закат! Небо будто раскрашеПрошло семь дён, семь ночей… Лизавета совершенно окрепла ногами. Решили пуститься в путь: вернуться в родную деревню. По пологому бережку пошли неспешно. Через полдня пути на противоположном яру показались избы. Забилось сердце у Кузьмы, затрепетало сердечко и у Лизы.
- Ох, тревожно мне, Кузя, как там нас примут? - вздыхала молодуха, прильнув к плечу любимого.
- Не бойся, милая, я же с тобой, - успокаивал Кузьма ласково, я тебя никогда не покину, никому в обиду не дам.
С грехом пополам по быстрому течению переправились молодые на лодке старого лодочника на свой берег. А на яру уже выстроилась целая компания встречающих: все, от мала до велика, пришли. И тетки, и старушки, и мальцы, и девчонки, и парни, и девицы.
- Ой, ой, ой! - кинулась навстречу дочери и заголосила Маруся, - доченька моя, кровиночка, исхудала как, повзрослела вмиг, как же мы по тебе плакали, как жалели…
Лиза отпрянула от плачущей женщины и смущенно тихо сказала:
- Простите меня, Христа ради. Не помню я Вас. Никого не помню, будто впервые всех вижу тута, - Лиза прижалась плечом к Кузьме и горько заплакала, - разве я виновата, что не помню никого? Не корите меня, оставьте в покое. Девушка разрыдалась еще больше.
В недоумении стояли все. И Сергей, и Никифор, и все остальные односельчане. Такого еще на деревне не видывали, чтобы человек вмиг всех запамятовал, даже самых близких. Обняв за плечи и успокоив Лизавету, повел ее Кузьма в свой дом к родителям.
- Не бойся, Лизонька, мы тебя не обидим, - приветливо встретила девушку будущая свекровь, - вот тут в горнице и располагайтесь.
- Я тут что смекаю, сынок, - подошел к Кузьме отец, - надо бы свадебку сварганить, а то как-то не по-христиански выходит, хотя и нет вашей в том вины, как думаешь?
- Я твоему слову покорный. Лучшей жены, чем Лиза, мне и не надо.
Весть о предстоящей свадьбе быстро облетела деревню. Кто-то порадовался, кто-то позавистничал. Но событие всех всколыхнуло, безусловно.
Маруся, увидав дочку живой, воспряла духом. Но ночей так и не спала, не давала ей мысль покоя, что дочка потеряла всяческую память и родных так и не узнала. Дождавшись, когда в избе все окончательно стихнет, и ночь накроет своим чернильным покрывалом, Маруся пошла в сени, где в углу за рогожками прятала старый свой наследственный сундук. Открыла скрипнувшую крышку, достала заветную родонитовую шкатулку.
- Видно, настал тот самый момент, когда я должна использовать последнюю возможность и волшебство камня-самоцвета. Ведь птица счастья говаривала, что только в крайнем случае камень поможет, когда люди не в силах. Вот и пришел тот случай.
В шкатулке оставался один лишь камешек – селенит. Маруся вспомнила, что Птица счастья говорила, что именно этот золотисто-рыжий самоцветик с древности еще считается «женским» камнем, потому что хранит семейный очаг и личное счастье. А фигурка или украшение из «лунного камня» селенита может принести в дом покой и благополучие, оградить супругов от ссор и непонимания, сохранить взаимную верность. А еще селенит может вылечить от умственных пороков, - говорила Птица.
Взяла в ладони рыжий камешек Маруся, сала его согревать дыхание, гладить и приговаривать.
«Вспомни, вспомни, Лизавета,
Ждем ответа и привета…
Пусть волшебник селенит Поколдует, повелит!»
У окошка Маруся услышала шелест. Выглянула. Птица счастья прилетела к ней снова.
- Вот что скажу я тебе, Маруся. Поможет тебе, сердобольной, этот лунный камешек. Обязательно поможет тебе, бескорыстной и доброй труженице.
Птица накрыла на миг крылами селенитовый камень. А когда раскрыла свое чудесное оперенье, то вместо камешка на ладони у Маруси лежал красивый перстень и поблескивал золотисто-рыжим цветом камня.
- Этот заветный волшебный подарок преподнесешь дочери на свадьбу. Наденет перстенек с селенитом Лизавета и в тот же миг вспомнит все.
Птица взмахнула крыльями и растворилась в ночной тиши, будто ее и не было. Залюбовалась Маруся красотой колечка. Но потом спрятала его на самое дно сундука. И пошла спать. Впервые за долгие месяцы сон ее был крепким и спокойным. ... (читать подробнееe)
Вечерняя зорька была необычайно волшебна и хороша. Картина, а не закат! Небо будто раскрашено отблесками рубина и аметиста. Кузьма долго не мог сомкнуть глаз. Да и в его родной деревне многие не спали…
По правде сказать, Кузьму беспокоило некое раздвоение чувств. С одной стороны, его очень тянуло назад в деревню. Хотелось родных повидать, успокоить, что живой, здоровый. Да и руки его по привычной работе в кузнице заскучали. Охота с рыбалкой занятия для него были вынужденные, особого удовольствия не доставляющие. Но с другой стороны, побаивался он и молвы людской. Как встретят и родичи, и соседи его неожиданный и странный союз с Лизой. Не сватан, не сговорен, не помолвлен… Как отнесутся к их совместному житью родители с обеих сторон?
Все эти думы не давали Кузьме сна по ночам. В одном лишь сердце отходило. Под мышкой его лежала русая голова любимой. Он наслаждался ее ровным, тихим дыханием, слышал, как бьется ее сердечко, и вдыхал аромат ее чудных пышных волос. Другой суженой он себе и в мыслях допустить не мог. Считал, что сама Судьба распорядилась и повенчала их навеки.
А в деревне тем временем, по возвращению парней на куласе с реки, началось живейшее обсуждение новости о найденной паре. В избе родителей Лизаветы долго, до глубокой ночи горела лучина, и у стола мелькали тени. Домашние засиделись за разговорами о негаданном счастье. Маруся с Сергеем несказанно обрадовались. Главное жива их кровинушка дочка!
- Не верю я, Сережа, что увидав нас, не вспомнит Лизонька мать и папеньку, - заливаясь слезами счастья, припадала к плечу мужа Маруся.
- Я тоже думаю, должно в ней сердечко подсказать, ведь мы ее родная кровь, - отвечал муж, скрывая скупые слезы, которые предательски выступали из-под густых пшеничных ресниц.
- А как же они невенчанные сладились и живут? Что люди-то скажут? - охала Маруся.
- А нехай что хотят, то и говорят. Главное дело, чтобы промеж них любовь была и понимание. Остальное неважно. А народ поболтает, да притихнет. Кому какое дело-то? - успокаивал Сережа.
- И верно, батяня, - поддерживал Никифор, - а коли языки кто из парней деревенских не укоротит, так я подмогну маленько, кулаки у меня справные. Я, было, тоже хотел на Кузьму кинуться, да увидал, как наша Лиза на него глядит. Видно и вправду мил он ей. Пускай живут.
- Да, Кузьма парень работящий и скромный. Ремесло свое знает. Всегда на кусок хлеба заработает. Жена за ним может жить спокойно.
И в доме кузнеца новость произвела сильное впечатление. Отец Кузьмы, Иван Кузьмич, огромный мужик с окладистой седой бородой, с лицом, побитым оспинами и продубленным жаром из горнила, тоже в тот вечер засиделся за столом. Выпив чарку крепкой, строгим взглядом окинул жену и дочь, которые без умолку обсуждали новость о сыне и брате.
- Ну, хватит, раскудахтались! По всем статьям думаю, все сложится хорошо. Нашелся Кузька. Значит, мне подмога снова будет в кузне. А что девку из хорошей семьи приведет в дом женой, тоже хорошо. Вам помощница. Не в примаки же ему идти в ихнюю семью? У нас всем места хватит. А Вы чтобы приняли девку как надо, а то я знаю, какие вы обе на язык-то …
- Да, папенька, - огрызнулась Липа, - я Лизку знаю, больно гордая она, считает себя первой девкой на деревне.
- Дык, ты не завидуй, а подружись с нею. Говорят же парни, что она изменилась сильно и память вовсе потеряла. Надобно ее у нас принять по-людски. Да и свадьбу надо бы справить, чтобы люди пальцами не тыкали: мол, сошлись и живут, прелюбодействуя, молодые, - рассуждал Иван.
- Да что же мы бессердечные что ли, - отозвалась мать, - и приветим и пожалеем. Видно, натерпелась девонька немало за это время. И ты, Липка, не язви, - шикнула она на дочь, - коли мила она Кузьме, так и нам должна быть мила.
- Мне бы такую покладистую свекруху, - рассуждала Липа, - а то все больше змеюки попадаются, готовые за своих сыночков снохам глотки перегрызть.
- Я от своей натерпелась вдоволь, царство ей небесное, - вздохнула мать, - так не хочу, чтобы и моя сноха меня всю жизнь кляла в душе и в голос, как я бывалочи…
- Ну, хватит, говорю, - гаркнул на снова разошедшихся баб Иван Кузьмич, - утро вечера мудренее. Завтра будете горницу скоблить да мыть. Чтобы все блестело у меня в доме к приезду молодых. Вот тогда за делом языки и почешете, коли силы останутся, - усмехнулся в усы Кузьмич и пошел почивать… ... (читать подробнееe)
На узком, длинном куласе шли по быстрой речке брат Лизы Никифор и несостоявшийся ее ухажер Николашка. Кузьма напряженно вглядывался в силуэты. Потом обернулся к любимой.
- Лизонька, тебе бы лучше, милая, спрятаться в кустарнике. Кто его знает, что за люди по реке идут, с какими намерениями.
- Хорошо, Кузя. Я тут, поодаль, схоронюсь в ежевичнике. Заодно маленько ягод наберу к вечернему чаю.
Тем временем лодка все приближалась.
- Эй, паря, ты хто такой будешь?- крикнул Никифор, не признав сразу в обросшем человеке односельчанина.
- Да никак это кузнецкий сын, Кузька? Али нет? – подал голос и Николашка.
- Ну, ты, пропащий! Родителев бы пожалел. Они уж тебя в мыслях схоронили. Мать все глаза выплакала. А он тута уху ест.
- Тебе-то кака печаль? Где хочу, там и живу. Хочу, кую, хочу, рыбу ловлю, - нехотя ответил знакомцам Кузьма.
- Слушай, Кузьма, мы тебе не указ, конешно. Живи, где хошь. Просто папаньку с маманькой твоих жаль. Весточку бы подал, чтобы не казнились в неизвестности.
- Вот вы возвернетесь, и сказывайте тады им, что я живой, здоровый, и вскорости домой вернусь, на их ясны очи покажуся.
- Лады, скажем. А ты нам скажи по совести: сеструху мою ведь искать наладился. Да видно без толку твои поиски прошли? - заинтересованно молвил Никифор, - всем селом мы ее по реке искали, почти месяц кажный кустик вдоль реки прочесывали. Ни Лизаветы, ни тела ее не нашли. Мать поседела вся на сороковом году от горя. Отец с лица почернел.
- Скажу одно тебе, Никиша, скоро вернусь я на село и весточку про Лизу принесу. А хорошую, али плохую, сами решите. Так что ты свои поиски сворачивай.
- Значит, ты все ж нашел сестру мою? Ну, как по чести, сказывай, а то у меня рука тяжелая, за враки словишь под горячее настроение.
- Не пужай меня, Никифор. Пуганый я. И рука у меня не легче твоей. Не забыл ещо, что я кузнец? Как бы самому моего кулака не попробовать…
- Стоп, стоп, робяты. Вы не петушитесь. Лизку чего делить-то? Главное, чтобы нашлася живой - здоровой.
- Не томи душу, Кузьма. Говори про сеструху честно, какой бы правда ни была.
- Искал я Лизу, правда твоя. В реке выловил полуживую. В охотничьей избушке выхаживал все это время. На ноги она встать не могла. Видно, от удара так случилось, что ноги отнялись. Если бы за корягу не зацепилась, утопла бы точно. Только нынче вдруг с испугу на ноги встала. Но…
- Так, где же она, коли жива и на своих ногах уже? - воскликнул взволнованный Никифор.
- Беда в том, что память Лиза совсем потеряла. Никого и ничего из прошлого, что было до падения с яра, не помнит. Всех пугается.
Не верю я тебе. Как она может родного брата не признать? - засомневался Никифор.
- Я ж не лекарь, объяснить такое не могу. Сам убедишься. Надеюсь только, что и память когда-нибудь к ней вернется… Лизонька, ау, выйди сюда, милая, не бойся, - крикнул Кузьма, повернувшись к густому кустарнику ежевики.
Послышался шорох. Потом к изумленному взору из кустов показалась фигурка девушки. Лиза была хотя и исхудавшая, простоволосая, но спокойная и по-прежнему красивая.
- Сеструха, Лизка, - кинулся к ней Никифор.
- Стой, парень. Я тебя не знаю! Не подходи ко мне! – воскликнула девушка и метнулась за плечи к Кузьме, - я знаю только Кузьму. Он мой суженный. Я с ним буду мой век вековать. Никого боле не помню.
- Говорил же я тебе. А ты не верил. Память у нее от падения с яра отшибло. Знал бы я точно, кто тому виной, все бы кости переломал, - сказал грозно Кузьма, посмотрев на Николашку.
- А я чо? Я ничо! Вот тебе истинный крест. Она меня прогнала тогда. И сама по яру пошла, - промямлил Николашка, опустив забегавшие от смятения глаза.
- Вот так дела! Ну, хочь жива оказалася, - вздохнул Никифор, - будет чего маменьке рассказать. Пусть немного успокоится. Ты, давай, Кузьма, в село возвертайся вместе с Лизаветой. Больше времени не тяни. А там все само собой может и разрешится. А мы поплывем, всех там подготовим к такому известию.
- Так я и сам собирался в путь пуститься, как только Лиза ходить сможет. Так ведь, Лизонька?
- Твое слово мне закон, ты мой муж навек. Я тебе жизнью обязана. Мое слово, тебе данное, твердое и неизменное, - проговорила Лиза и прильнула к плечу парня. ... (читать подробнееe)
Кузьма застыл на пороге. Перед ним стояла на своих ногах Лиза и улыбалась. Парень не удержался и через паузу, которая возникла от изумления, подхватил девушку на руки, вынес из избушки и закружил.
- Лизонька, милая моя, - закричал Кузьма на весь лес от счастья, - вот ты и встала на свои ножки!
- Пусти, оглашенный, - пыталась без особого рвения освободиться из сильных рук кузнеца Лиза, - уронишь еще, упаду и ноги переломаю. Будешь снова со мною нянчиться!
- Сокровище ты мое, разве ж я тебя уроню? Я готов тебя всю жизнь на руках носить, любушка моя ненаглядная!
Лиза стала пунцовой, как маковый цветочек, от таких вырвавшихся из сердца слов Кузьмы. Зажмурила глаза. Потом открыла их, и наткнулась на горячий взгляд карих очей парня. Потом тихо проговорила:
- И ты люб мне, Кузя. Я ведь, кроме тебя, никого не знаю и не помню. Видно, ты моя судьба и опора в этой жизни.
- Вот и порешили. Будем тут жить-поживать. Никто нам более не нужен.
- Согласная я, - ответила Лиза и прильнула к сильному плечу парня.
Кузьма принес свою любимую в тесную кривенькую избушку, которая показалась им вдруг светлым просторным дворцом. Не зря говорят, что «с милым рай в шалаше»… С этого счастливого дня влюбленные не расставались ни на минуту. Кузьма, собравшись проверять капканы да силки, брал в лес с собой и Лизу. А она собирала там грибы, ягоды, нужные травы и красивые полевые цветы. И на реку ловить рыбу влюбленные отшельники ходили теперь вместе. Кузьма ходил вдоль берега с самодельным бредешком, а Лиза сидела на травке и любовалась бегущими облаками. Плела веночки. Наблюдала за изумрудными ящерками, то и дело шныряющими вдоль берега, слушала нестройные хоры лягушек. Гладила олененка, ходившего за ней повсюду, будто приклеенный.
- Ласкунчик, Ласкунчик, - Лиза чесала олененка за ушками и под мордочкой, гладила грациозную шею.
Тем временем Кузьма поймал двух судачков и подлещика. И тут же на берегу очистил рыбешку и стал налаживать костерок, чтобы сварить ушицу. Лизу сморило солнышко, и она прилегла под развесистым кустарником. Олененок, как всегда, лежал у ее ног. Вдруг послышался треск веток, и олененок вскочил на ножки. Привстала и Лиза.
- Кузя, что-то там за шум?
- Не бойся, милая. Я сейчас погляжу.
Неподалеку, за густым кустарником кузнец увидел такую картину. Два роскошных длинноногих оленя стояли поодаль. Увидав человека, они не рванули наутек, а стояли и спокойно смотрели. И Кузьма, подозвав Лизавету, стал любоваться совершенными животными.
- Ой, Кузя, какие же они красивые, эти олени. А рога-то, глянь, какие ветвистые! А глаза чудо как хороши!
- Сдается мне, Лизонька, что неспроста тут эта пара появилась.
- Уж не родители ли это нашего Ласкуна?
- А вот сейчас и проверим.
Кузьма легонько подтолкнул вперед трущегося у его ног олененка. Тот сначала, будто нехотя, сделал несколько неуверенных шагов в сторону красивой оленьей пары. А потом пошел к ним увереннее. Олениха лизнула подошедшего олененка, сразу признав своего потерянного сыночка. И вся троица медленно удалилась в чащу леса.
- Ну, вот и славно. Семейство теперь полное. Пускай живут себе счастливо все вместе.
Влюбленные, обнявшись, пошли к реке, где под котелком играл костерок и уже попахивало свежесваренной рыбкой.
- Вот и ушица скоро поспеет, - вытащив ложку из голенища сапога, Кузьма осторожно попробовал кипящую уху.
- На-ка, попробуй, Лиза, соли вдосталь?
- Ух, ты, хороша, ушица. И соли как раз в меру.
Молодые устроились на травке и начали, не торопясь, трапезничать. Тем временем на длинном куласе вдоль другого берега реки толкались на шестах двое.
- Глянь-ка, Коль, вон там, вроде бы дымок на другом берегу?
- Может, кто чужой там, на привале, али рыбачки из соседней деревни.
- Вряд ли. До соседней деревеньки далече больно. Может, охотники забрели на привал, на бережок. Давай поглядим что ли?
Куласик, медленно и трудно преодолевая сильное течение, направился к противоположному берегу… ... (читать подробнееe)
Кузьма ушел в лес. Солнышко заглянуло в маленькое окошечко избушки, побродило лучами по Лизиным пшеничным волосам. Проснулся и олененок. Неуверенно поднялся на своих тонких ножках. Подошел к девушке и ткнулся своим влажным носиком ей в щеку.
- А…проснулся, непоседушка мой. Гляжу, ты уже шустрее становишься. Ножка заживает. Ах, ты мой маленький, мой ласковый.
Лиза села на лавке. Дотянулась до ковша с водой. Напоила олененка. И стала наблюдать, как он исследует маленькую площадь избушки: везде сует свой нос, все нюхает, все рассматривает. Добравшись до двери, олененок стал пытаться открыть ее лбом. Но дверь не поддалась ему полностью, только образовалась щель. Прободавшись с серьезным препятствием, он отступил.
Лизу встревожило такое поведение четвероногого воспитанника. Она решила установить контроль над его несмышленым поведением. Дотянулась до ситцевой старенькой занавески, которая висела, видимо, когда-то на окне, а теперь валялась под ним. Нарвала полосок. Связала их в длинную веревку и стал ждать, когда олененок снова подойдет к ней за очередной порцией ласки. Но четвероногий постреленок не торопился. Он путешествовал по избушке. И опять норовил приоткрыть дверь.
- Ласкун, Ласкун, поди ко мне, я тебя поглажу, - Лиза настойчиво подзывала своего воспитанника.
Приманить олененка удалось лишь маленьким желтоватым кусочком сахара, который давеча Кузьма обнаружил в охотничьих припасах. Олененок стал лизать лакомство своим шершавеньким язычком. Лиза, не мешкая, тут же привязала его за заднюю здоровую ножку к своей импровизированной веревке. Оказавшись на длинном поводке, олененок не очень возражал. Веревка из полосок ситчика не сковывала его свободу, была достаточно длинной. Утомившись от возни с олененком, Лиза прилегла отдохнуть. А сделанную из кусочков ситчика веревку привязала себе на руку, чтобы в случае чего, проснуться вовремя, если Ласкун дернется. Ласкун тоже улегся у ног хозяйки и закрыл свои красивые, раскосые глазки.
Видно почуяв запах еды или легкой добычи, или просто с голодухи, вокруг избушки в который раз кружила волчица. В норе ее ждал целый голодный выводок серых визгливых волчат. Обежав вокруг избушки уже который круг, волчица стала принюхиваться к щелке в двери. Веки олененка вздрогнули. Глаза приоткрылись. Он неуклюже встал на ножки и заюлил по полу. Яркое пятнистое тельце олененка стало бить мелкой дрожью. Тем временем волчица, почуявшая страх жертвы, стала предпринимать все более смелые и упорные попытки, чтобы открыть дверь. Олененок заметался в ужасе. Веревка на ножке то натягивалась, то ослабевала. И в какой-то момент сильно дернулась. Лиза открыла глаза.
- Ты, что, Ласкуша, миленький, так волнуешься? - Она пыталась погладить прижавшегося к ней олененка и почувствовала, как он жутко дрожит, - успокойся же. Что с тобой случилось?
В этот момент дверь скрипнула и в образовавшуюся щель просунулась серая оскалившаяся волчья морда. Лизу будто обдало кипятком от ужаса. В один миг сработал инстинкт самосохранения. Девушка вскочила, схватила ухват у печи и сунула им в морду волчице. Та рявкнула и убрала морду. Лиза схватила за ручку двери, плотно ее захлопнула, насколько было можно. Затем прикрутила к ручке двери веревку и привязала ее к торчащему в стене огромному шпигорю.
- Ух ты, серая разбойница. Пошла вон отсюда! - Приговаривала Лиза, проделывая все оборонительные действия.
Потом подошла к лавке и плюхнулась на нее, возбужденная и мокрая от пота. Только посидев минут десять, Лиза поняла, что сама встала вдруг на ноги.
- Чудно. Видно, с большого испугу ноги мои ожили.
Девушка попыталась снова встать. И это у нее получилось.
- Вот Кузя-то подивится, когда воротится из лесу!
Лиза стала суетиться в избушке. Прибралась: вымела пол, поставила по местам вещи, помыла в большой деревянной, выдолбленной из дерева, миске посуду, протерла кривенькое, заросшее паутиной оконце.
- Что за дела? Дверь никак не открыть, - услышала девушка голос Кузьмы снаружи.
- Сейчас, сейчас, добытчик мой. Я тебе открою. Лиза открутила веревку от шпигоря и распахнула дверь. Перед ней стоял изумленный Кузьма… ... (читать подробнееe)
Деревенские мужики и парни несколько дней подряд прочесывали берега реки, надеясь найти хотя бы тело пропавшей девушки. Все было тщетно. Маруся убивалась, рыдая в голос несколько суток кряду. Даже слегла от горя. Сергей, глядя на побледневшую и осунувшуюся жену, переживал нависшую беду молча, стоически. Лиза была его любимицей. Только виски у Сергея побелели как-то сразу. А брат Лизаветы Никита пропадал на реке постоянно. Очень он переживал пропажу младшей сестренки, позабросил все гулянья с деревенскими девицами, помрачнел и из балагура превратился в строгого молчуна.
Немалое удивление вызвало на деревне и то известие, что в ту же ночь пропал куда-то кузнецкий сын Кузьма. Пошли кривотолки да домыслы. Кто-то даже поговаривал, что Лизавета сбежала с Кузьмой. Особо в этих сплетнях проявился ядовитый и завистливый нрав дочки Анны Агашки. Норовила она при встрече побольнее уязвить Никиту, который даже взглядом ее никогда не одаривал.
- Ну что, Никишка, нашел свою сестру-гулену? Вы тут извелися все, а она с Кузькой где-нибудь милуется и над Вами посмеивается.
- Ну и язва ты, Агафья! Типун тебе на язык. Молодая вроде девка, а уже ядовитая ты, как старая змеюка подколодная. Так в девках и зачахнешь от злости своей и зависти. Чужое горе тебя забавит… Эх, ты! - в сердцах ответил Никита языкастой девице, которая все не унималась.
- Иди, иди. Я об себе сама побеспокоюсь. Мое замужество не твоего ума дело. Уж втихую с парнем сбегать из родительского дома не стану, как Лизка твоя.
- Злыдня ты и есть, в чужом глазу соринки ищешь, а в своем бревна не чуешь, - рявкнул Никита, махнул рукой и пошел прочь от Агашки.
Тем временем события в лесной избушке шли своим чередом. Шли дни… Лизавета от потрясения была еще совсем слабой. Даже ноги ее не держали. Отнялись совершенно. И сама девушка подняться не могла. Кузьма выносил ее на солнышко и сажал на травку. В избушке парень нашел силки для птиц. Капканы для мелкого зверья. Так и кормились. То мелкую птаху поймает, то зайца. То ягод принесет из леса. Лиза из веселой задорной девушки, которую всегда знал Кузьма, превратилась в молчунью. Сидела целыми днями, перебирала свои бусы, которые Кузьма собрал на нитку, гладила его камешек на веревочке и рассматривала цветы да травинки вокруг. Память к ней не возвращалась. Силы в ногах не было.
Кузьму эти беды, свалившиеся на любимую, конечно, подкашивали. Но он вида не подавал. Возился с Лизой как с дитем малым. Был с девушкой ласковым отцом и заботливым братом. И только ночью давал волю чувствам: гладил руки и волосы своей любимой, касался ее губ, когда она крепко спала… И был совершенно счастлив в такие мгновения. А утром их непростое житье-бытье начиналось сызнова. Кузьма уходил в лес добывать пропитание, ходил на реку за водой. за хворостом, варил похлебку, заваривал травяные чаи…И все пытался разговорить Лизу, напомнить ей о родных, об их деревне. Но память ее молчала.
Однажды Кузьма принес в избушку маленького беспомощного олененка с покалеченной ногой. То ли перебита она была, то ли вывихнута. Но малыш не мог наступить на тоненькую ножку и с трудом скакал на трех.
- Вот, Лизонька, подобрал в лесу, малого. Потерялся видать. От мамки отстал. Пожалел я его. Взял к нам. А то ведь волкам какая бы лакомая добыча случилась.
- Какой же ты добрый, Кузьма. Со мной возишься. Да еще раненного олененка принес. Чем могу, буду помогать тебе.
- Вот и славно, милая моя. Вдвоем мы его быстро выходим.
С этого дня, как появился в избушке олененок, Лиза как-то оживилась. У нее появилась цель: помочь более слабому существу и немного позабыть о своих недугах. Олененок привязался к ней. Давал перевязывать пораненную ножку, прикладывать к ней подорожник. Спал, уткнувшись Лизе в ноги.
- Лизонька, я пойду сегодня подалее капканы проверить, а ты будь в избушке. А то волки почуют нашего подранка, и могут тебя напугать, ежели будешь на полянке сидеть.
- Куда уж мне самой-то из избушки. Ноги-то совсем еще не чувствуют ничего. Не беспокойся. Буду тут тебя дожидаться. Иди с богом! ... (читать подробнееe)
Утренний туман стелился над рекой, будто длинный полупрозрачный шарф. Солнце еще не встало, но уже расписало нежные облака бледно-розовыми красками. Роса искрилась на высоких травах, будто рассыпанные бриллианты. Лесное утро красовалось яркостью и волшебством. Но всех этих красот природы Кузьма не видел, вернее, не замечал. Перед его влюбленным взором сияло своей необыкновенной прелестью бледное лицо Лизы. Девушка была в забытьи, дышала едва слышно. Кузьма боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть ее.
Когда солнечные лучи тронули русые волосы Лизы и заиграли на ее щеках, ресницы ее дрогнули. Девушка медленно разомкнула веки и открыла свои красивые серо-голубые глаза. В ее взгляде читалось большое удивление и нескрываемый испуг.
- Где я? Ты кто такой? - проговорила Лиза, уставившись на склоненного над ней парня.
- Не пужайся, Лизонька. Это я, Кузьма, сын кузнеца Прохора. Мы на берегу реки нашей, Беглянки. Деревня наша на том берегу. Только далеко отсюдова.
- Как мы тут оказались?
- Ты, видно, с обрыва упала в воду ночью. И тебя течением унесло. Чуть было не потопла. Хорошо, за корягу зацепило тебя. Я тебя на лодке догнал за порогами и сюда вытащил. В общем, спас.
- Не помню я ничего. И тебя не знаю. И имя мое, наверное, вовсе не Лиза.
- О, господи помилуй! Я правду тебе говорю. Хочешь, побожусь.
- Коли не врешь, спасибо, что спас. Только я тебя не помню и не знаю совсем. И где мой дом, я тоже не помню. И кто мои родные не помню…
Девушка тихо залилась горючими слезами. Кузьма стал гладить ее по голове. И утешал, как мог.
- Дролюшка моя милая, не горюй. Я с тобой. Я тебя домой отведу, как только в силу войдешь. Тута недалече лесникова избушка есть. Там можно отлежаться, в себя прийти. Не бойся меня. Я тебе никогда зла не сделаю.
Кузьма осторожно подхватил Лизу на руки и понес в глубину леса. Лиза, получившая при падении сильный удар, опять впала в забытье.
Через час пути показалась старая избушка, где обычно останавливались охотники. Кузьма осторожно положил девушку на высокую мягкую траву у порога. Отворил подпертую толстой веткой скрипучую дверь избушки. Тут он бывал давным-давно еще с дядькой своим, заядлым охотником. И помнил, что по неписаным правилам все, кто здесь бывал, обязательно должны были оставлять кое-какие припасы.
Вскоре Кузьма растопил печурку. Уложил девушку, которая все еще не пришла в себя, на широкую лавку и укутал найденным лоскутным одеялом. Сырая их одежда вскоре высохла. Кузьма сделал отвар из хвои. Заварил еще несколько травок, которые придают силы. Сварил в чугунке найденную картошку.
Лиза пришла в себя только к вечеру. Снова удивленно осмотрелась.
- Парень, скажи мне, где же я?
- Лизонька, это же я, Кузьма. Мы с тобой в лесниковой старой избушке. В лесу. Я тебя с реки сюда принес. Вот поешь маленько картошки.
- Ничего мне не хочется. Голова болит. Шумит аж вся. И тошнотно мне.
- Все пройдет, милая. Вот попей тогда травяной чай. Тут цветки ромашки и листы мелиссы заварены, я близ избушки собрал.
Лиза послушно выпила травяного чаю. И снова легла. Кузьма приложил ей на лоб намоченную холодной водой тряпицу. Девушке стало немного легче и она, обессиленная, снова заснула. Потом он снял с шеи шнурок с заветным камешком агатом, который в детстве надела ему вместе с крестиком матушка и сказала, что этот камешек всегда оздоровит его и поможет. Парень надел любимой на шею свой заветный талисман.
- Пускай и тебе поможет, Лизонька, мой заветный камень.
Кузьму распирали сразу два противоположных чувства. С одной стороны, он страшно беспокоился за Лизино здоровье, поняв, что девушка потеряла память от удара и падения. Но с другой стороны, он был счастлив, что несчастный случай свел их. И тут, в ветхой избушке, они вдвоем, и никто не может сейчас разлучить его с тайной любовью.
- Я тебя выхожу, Лизонька. Все будет хорошо, - тихо приговаривал Кузьма, гладя своими грубыми ладонями волосы девушки.
Тем временем в деревне начался переполох. Маруся с мужем обыскались дочку. Обегали всех подруг, не дождавшись Лизу с гулянки. Сережа, найдя ухажера, в сердцах так затряс за грудки Николашку, что тот от страха на землю осел и признался, что последним гулял на яру с Лизаветой. ... (читать подробнееe)
Михаил уверенной походкой возвращался из универа. Экзамен был благополучно «скинут» на четыре балла. О большем он и не мечтал. И теперь был абсолютно доволен собой. 
